Авторы     Новости      Империя      Историософия      Политика     Полемика      Библиотека

Совсем недавно прошел день значительного в истории нашей страны юбилея — 200 лет со дня царского венчания императора Павла Петровича.

 

     Пожалуй, никому из государей в нашей истории так незаслуженно не доставалось посмертных обид и поношений, как Павлу I. Ему (почему-то именно ему) вменялись в вину и деспотичность правления, как будто в нашей истории не было явных тиранов — Ивана I. V. и Петра I, и низкопоклонство перед прусскими образцами, как будто не были западниками императрица Екатерина I. I. и император Александр I — мать и сын императора Павла. Его подозревали в принадлежности к масонской ложе. Его внешнюю политику объявляли безумной. Поколения наших соотечественников (поколения, много поколений!) смотрели на царствование императора Павла через призму картинки Александра Бенуа «Парад при Павле I» и романа Юрия Тынянова «Подпоручик Киже». Надо сказать, талантливой картинки и небездарного романа, дающих нам, однако, не портрет эпохи, а ее карикатуру.

 

       Императору Павлу довелось править менее пяти лет. Тем не менее мы вправе объективно оценить то, что им было сделано. Ему досталось тяжкое наследство. В начале XVIII века при Петре I Россия приобрела западничество, часть своей культуры, уводившую нас из восточнохристианской цивилизации.

 

   Это западничество в довольно злобных, репрессивных формах усилилось в бироновщину, в десятилетнее царствование Анны Иоанновны…

 

    После определенного сдвига к православной традиции при Елизавете Петровне мы получили екатерининское царствование — самое дворянское царствование в нашей истории, когда канавка между дворянами и всеми остальными русскими людьми, вырытая еще Петром I, превратилась в пропасть. Тогда был издан Указ о вольности дворянской, но забыт Указ о вольности крестьянской. Тогда вместо барина-защитника, всю свою жизнь служившего и защищавшего, между прочим, крестьянина, на шее мужика оказался бездельник. Народ, как известно, на это ответил пугачевщиной… Все это было. И императору Павлу досталось то, что досталось.

 

       Была еще и трагическая личная история. Его отец был убит, когда Павел был еще младенцем, убит матерью. Таким образом, Павел Петрович в какой-то степени ощущал себя в положении Гамлета. Его готовили к государственной деятельности с отрочества, но чем старше он становился, тем дальше его отодвигали от государственных дел. В конце концов после совершеннолетия он оказался в почетном изгнании, запертым в своих прекрасных дворцах — в Гатчине и Павловске. Нет, пожалуй, худшего воспитания наследника престола, нежели то, что выпало на долю молодого Павла.

 

       А вместе с тем он получил очень неплохое образование. Несомненно, Павел Петрович был самым образованным среди русских государей XVIII столетия. В XIX веке с ним могут сравниться только Александр I. I. — Царь-Освободитель и последний наш государь — Николай I. I..

 

   Он осознавал себя ответственным. Как-то раз, в юности, явно желая ему польстить, один из германских посланников сказал: «Ах, Ваше Высочество! Вы — настоящий немецкий принц!» На что всегда необычайно вежливый, благожелательный Павел вдруг топнул ногой, так что посланник подпрыгнул, и грозно рыкнул на него: «Какой я вам немецкий принц! Я — Великий Князь Российский!»

Он понимал, что он не просто правитель благовоспитанный, который признан стать благодетелем всего человечества (так будет думать Александр I и нанесет огромный вред России и русским). Он полагал, что он ответствен перед Всемогущим Творцом за свою страну, благоденствие своего народа, — за все, что произойдет в его царствование. Он не сомневался (довольно редкое чувство в XVIII столетии) в том, что каждое царствование создается Небесами и монарх имеет особенное благословение Небес, представлявшее на самом деле страшную ответственность: с монарха спросится за малейшего из его подданных.

 

   А ведь в XVIII веке Помазанники Божий воспринимали себя чаще не в плане высшей ответственности, а в плане каких-то особенных прав. Такова была его мать — императрица Екатерина, которая лгала всю жизнь и не могла терпеть спокойно своего сына, который не лгал никогда.

 

     У него была тяжелая юность. Да что юность! Он долго ждал: ведь екатерининское царствование заняло целых 34 года! Но, впрочем, о тяготах юности, молодости и ранней зрелости Павла I вы можете прочитать во многих книгах. А давайте посмотрим теперь, каково же было царствование.

Прежде всего, император Павел избавил Россию от опасностей дворцовых переворотов. Предпосылки к ним были заложены Указом Петра, вводившим нелепую систему престолонаследия «по завещанию». «Правда воли монаршей», как это называлось, превращавшая монарха из самодержавного правителя в абсолютного деспота. Бог не дал Петру осуществить это мнимое право: он так и не успел на смертном одре указать, кому завещает корону.

 

     С тех пор Россию периодически лихорадили перевороты. В 1725 году, сразу по смерти Петра, — первый переворот, когда гвардейцы и Меншиков поставили Екатерину I царствовать в России, вообще-то не признававшую женских царствований, — до 1825 года, когда декабристы пытались совершить последний гвардейский переворот.

 

       Однако заметьте: и переворот 1801 года, и цареубийство самого Павла, и декабристский переворот 1825 года не удались. Во многом потому, что тремя Актами Павел I избавил страну от этой угрозы, присоединил абсолютно надежные гатчинские части к гвардии, отменил петровский Указ, согласно которому дворяне должны начинать свою службу рядовыми солдатами гвардии, то есть разрушил янычарскую секту и издал новый Закон о престолонаследии. Строгий, правда закон не русский, действительно западноевропейский. Русская традиция, когда царь избирается на царство, была утрачена, ушли из истории земские соборы, и оставалось прибегнуть к майоратному способу. Однако последние пять императоров вступали на престол на основании этого Закона. Это заслуга одного Павла I.

 

     Мы пользуемся термином «крепостное право», не задумываясь о том, что под ним понимаются разные явления. Так называемое крепостное право XVII века, когда помыслить нельзя было продать крепостного, — было мягче, чем крепостное право в любой стране Западной Европы (может быть, кроме Англии). В то время крепостное право Екатерины было куда хуже, чем в любой стране Западной Европы и, скорее, напоминало рабство.

 

      И вот император Павел начинает готовить первое крестьянское законодательство, правда, успел издать только один Указ — «О предельности трехдневной барщины крестьянина на помещика». Но до нас даже не дошли документы, в которых проектировалось законодательство, можно лишь предполагать, что это не было полное освобождение крестьян, а его закон, который ограничивал и права помещика в отношении крестьянина, и обязанности крестьянина в отношении помещика.

Если бы эти ограждения защитили хозяйственную независимость крестьянина, наша экономика избежала бы крепостнического расслабления, и мы избежали бы отсталости России и, возможно, поражения в Крымской войне. Но и этого Павлу Петровичу сделать не дали. Он принялся реформировать армию. Его критикуют обычно за то, что он ввел после свободных потемкинских мундиров неудобные прусские. Да, это правда! Но заметьте, как здесь все предвзяты и несправедливы. Ну конечно, неудобно сражаться в треугольной шляпе, но разве удобно — в огромном кожаном горшке, в котором сражались герои 1812 года (подразумеваю кивер)! Ну действительно смешно в конце XVIII века носить косицы и букли, но, с другой стороны, у павловского мундира был отложной воротник, а при Александре он стал стоячим: зато каждый солдат смотрел соколом, потому что иначе и смотреть-то было нельзя, когда тебе воротник в подбородок упирается! Почему же мы не издеваемся над неудобными петровскими мундирами, неудобными мундирами начала екатерининского царствования, неудобными александровскими мундирами — а все Павел? Однако… Однако… Флот при Павле I улучшил свое качество, а кавалерия благодаря прусским совершенным уставам стала той блистательной кавалерией, которая побеждала и французов в эпоху наполеоновских войн.

 

   Однако прежде всего император Павел был выдающимся политиком. Екатерина ненавидела и боялась революций, Павел же их ненавидел как христианин и христианский государь, но не боялся. Екатерина заявляла Павлу, что он безумец, если полагает, что пушки могут бороться с идеями (как хорошо мы в XX веке знаем, как великолепно пушки борются с идеями!). Но он двинул русские войска в Европу, а Суворов получил наконец всемирное призвание как великий полководец…

Нет, он не боялся и готов был противостоять революциям. Но помнил и об интересах России. Получив великолепную возможность провести флот через черноморские проливы и даже вспомогательные силы союзного (в этот момент редчайший случай!) турецкого флота, император Павел не только сумел потеснить французов, не только совершил руками и гением Федора Федоровича Ушакова первое освобождение греков, но и создал поразительный по глубине Мальтийский проект. Вот уж за что несправедливо упрекают императора Павла западники и патриоты!

 

       Западники говорят: куда же нам с суконным рылом — на Мальту! А наши не очень умные патриоты: как же мог, как мог император Павел стать гроссмейстером ордена, признававшего первенство римского папы?

 

       Более того, до сих пор ходят феерические легенды, что мальтийские рыцари — это как раз масоны, и вот тут-то и есть главное прегрешение императора Павла. На это последнее обвинение я всерьез отвечать не буду. Это бред! А вот в отношении папизма позволю себе задать вопрос: а может быть, орден, добровольно избравший православного императора своим гроссмейстером, уже тем самым переставал быть римско-католическим?