Авторы     Новости      Империя      Историософия      Политика     Полемика      Библиотека

  Новый виток исламизации Москвы  

С октября нового учебного 2005 года в Москве начинает функционировать новое религиозное учебное заведение – Московский Исламский Институт (МИИ), получивший в мае этого года государственную регистрацию (адрес МИИ – Люблино, проезд Кирова, 12, телефоны — 684-47-04, 351-30-67). Московский Исламский Институт был создан Духовным управлением мусульман Европейской части России (ДУМЕР) во главе с Р. Гайнутдином, а его ректором назначен М. Муртазин – член Президиума ДУМЕР, уроженец Казани, преподаватель медресе Московской Соборной мечети. Создание МИИ явилось итоговым достижением в истории религиозно-образовательной деятельности ДУМЕР в Москве, начатой сразу же после демократических законодательных преобразований, допустивших возможность религиозного образования. Первый образовательный проект ДУМЕР был осуществлен в 1988г., когда М. Муртазин по приглашению Р. Гайнутдина начал преподавание арабского языка и чтения Корана. Через несколько лет с целью профессионализации исламского образования и воспитания исламских религиозных деятелей имамов в 1994г. было открыто первое исламское учебное заведение Москвы — Московский Исламский Колледж, дающий образование по конкретной специальности — «имам-хатыб». В дальнейшем появилась идея создания учебного заведения, дающего светское исламское образование, занимающееся исламом как культурой, цивилизацией, частью общечеловеческого наследия, реализацией которой стал созданный в 1999 г. Московский Исламский Университет (МИУ), подготавливающий светских специалистов в соответствии с государственным стандартом. И, наконец, в нынешнем 2005г. году открывается Московский Исламский Институт (МИИ), являющийся своеобразным расширением исламского Колледжа, поскольку его специализацией является обучение и подготовка исламских религиозных деятелей более широкого профиля — имам-хатыбов, проповедников, богословов, а также специалистов по корановедению, хадисоведению, истории Ислама и мусульманского права.

 

Необходимость создания МИИ объясняется тем, что в соответствии с российским законодательством в одном учебном заведении недопустима подготовка одновременно и светских специалистов, и религиозных деятелей, а поскольку источником светского исламского образования в Москве является МИ Университет, в качестве источника религиозного исламского образования был создан МИ Институт. Преподавателями Института, как и Университета, являются преподаватели из Института стран Азии и Африки, Университета Дружбы народов, Института востоковедения, а также мусульманские священнослужители Москвы. Для поступления в исламский ВУЗ абитуриенту необходимо пройти собеседование на знание, прежде всего, основ ислама, затем религиозных обязанностей мусульман, а также арабского языка. К обучению допускаются как юноши, так и девушки, для которых предоставляются исламские женские курсы. Перед зачислением абитуриенты, прошедшие собеседование, должны заключить договор с исламским образовательным учреждением, обязующий по окончанию ВУЗа проработать в нем какое-то время. Желающим принять сан будет необходимо пройти дополнительную аттестацию.

 

Исламской религиозно-образовательная программа в России на современном этапе осуществляется в соответствии с распоряжением Президента России 2000 года, что способствует ее последовательной и активной реализации. Позитивный смысл столь сильной заинтересованности и столь прямого участия в осуществлении исламской религиозно-образовательной программы в Москве заключается в стремлении власти запустить механизм воспитания традиционного для России лояльного ислама в противовес активно распространяющемуся или распространяемому исламскому фундаментализму и ваххабизму, механизм подготовки исламских специалистов и религиозных деятелей, ценящих Россию как свою страну в противовес антироссийским сепаратистско настроенным исламским организациям. Такая государственная логика является абсолютно оправданной: России действительно очень важно, чтобы ислам, находящийся на ее территории, был максимально лоялен и вписан в ее основные внутреннеполитические и внешнеполитические стратегии – то есть таков, каковым он и был на протяжении всей российской истории. Но осуществление задуманной программы в современном виде вряд ли можно назвать положительным в связи с целым рядом недавних громких и скандальных заявлений и требований со стороны М. Муртазина, Р. Гайнутдина и представляемых ими ДУМЕР и Совета муфтиев России (СМР).

 

В начале марта 2005г. Совет муфтиев России провел в Москве расширенное совещание, посвященное проблемам исламского образования. По итогам этого совещания М. Муртазином от имени Совета муфтиев России было составлено «Обращение Совета по исламскому образованию при Совете муфтиев России к президенту, правительству и Федеральному собранию РФ», в котором была сформулирована позиция СМР относительно образования. Позднее более подробно и выразительно эта позиция прозвучала в интервью М. Муртазина, взятом Петром Александровым от 15.06.2005 ("НГ-религии, №10/162), основной темой которого был вопрос о преподавании религиозных дисциплин в российских школах. Дискуссия была связана с тем, что 1 июня члены Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте России заявили о необходимости преподавания религиозных предметов в средней школе, в связи с чем рассматривалась возможность введения двух предметов: либо светской дисциплины по истории религии, либо религиозной дисциплины в зависимости от конфессионального запроса большинства населения. Хотелось бы обратить внимание на основные позиции, заявленные в выше упомянутом «Обращении» и интервью.

 

Муфтии России в лице М. Муртазина выступили против проекта по введению религиозных предметов в школах в соответствии с конфессиональным запросом большинства обучающихся. По их мнению, преподавание религии по конфессиональному принципу в современной России приведет к оскорблению религиозных чувств представителей нехристианских конфессий, а также способствует переходу определенной их части в христианство. По мнению М. Муртазина, решение, что в местности, в которой большинство населения исповедуют православие, надо преподавать только основы христианской культуры, «в высшей степени некорректно», поскольку необходимо, чтобы «права меньшинства были обеспечены везде, даже если в классе всего лишь один нехристианин». Основным объектом критических нападок муфтиев стал предмет «Основы Православной Культуры», являющийся, по их мнению, абсолютно клерикальной дисциплиной, преподавание которой недопустимо в нашей «многонациональной» и «многоконфессиональной» стране. В противовес этому заявлению, муфтии России выступили за сохранение существующей системы светского образования. По их мнению, школа должна оставаться светской, а предмет по истории религии должен вестись светскими специалистами, должен быть «равноудаленным» от всех религий и давать равное представление обо всех религиях, «исторически распространенных в нашей стране».

 

В этой связи хотелось бы заметить, что обсуждаемый проект по введению религиозных предметов в школах по конфессиональному принципу является одним из самых демократичных проектов из всех возможных, поскольку четко ориентируется на удовлетворение запроса и прав большинства. Неприятие же этого теоретически выгодного для всех конфессий проекта Советом муфтиев России связано с четким осознанием того, что современное российское большинство и его конфессиональный запрос пока все еще является православным. Логика же, с помощью которой обосновывается эта критическая позиция, являет пример оголтелого либерализма, суть которого состоит в попрании запроса и прав большинства ради удовлетворения запроса и прав всевозможных – в данном случае конфессиональных — меньшинств. Что касается оценки и критики, даваемой предмету «Основы Православной Культуры», в данном контексте она является совершенно неадекватной, поскольку ОПК является не клерикальной, как видится муфтиям, дисциплиной, а подчеркнуто светской, исторической и культурологической. Выступление же в защиту светской системы образования для религиозных деятелей является в принципе противоречащим их же конфессиональным потребностям, а в данной ситуации объясняется просто-напросто невыгодным для мусульман конфессиональным запросом российского большинства. Показательно, что по этому поводу последовал целый ряд недоумений со стороны представителей РПЦ и, в то же время, ряд одобрений со стороны известных антицерковных авторов, в частности Александра Солдатова, похвалившего позицию муфтиев как поддерживающую принципиальный для светского государства принцип отделения государства от религии, так критикуемый РПЦ.

 

Еще более скандальным было заявление М. Муртазина относительно национального и конфессионального состава России. Он считает, что национальный и религиозный состав российского общества является «смешанным» и что в Российской Федерации не существует регионов, которые можно было бы назвать чисто православными или чисто мусульманскими. В этой связи он заявляет, что Россия – не православное государство, а демократическая страна, в которой равными правами пользуются все религии, в соответствии с чем, российские мусульмане не намерены считать себя «вторым сортом» и требуют повышения собственного статуса в российском обществе. В этом же русле прозвучало недавнее заявление председателя ДУМЕР и СМР Р. Гайнутдина в Казани относительно нежелательности и опасности для Татарстана «смешанных браков» — браков между русскими и татарами, поскольку такие браки зачастую приводят к христианизации русскими членами семьи мусульман татар.

 

Что касается «смешанного» национального и религиозного состава российского общества – хотелось бы отметить следующее. Современная Российская Федерация в полном соответствии со стандартами международного права является государством мононациональным и моноконфессиональным, в отличие от являвшегося бесспорно многонациональным и многоконфессиональным Советского Союза! Более 80% российского общества составляет самая многочисленная русская национальность, тогда как вторая по многочисленности национальность татар не составляет и количества жителей одной только Москвы! Более 80% российского общества являются представителями самой многочисленной Православной конфессии, тогда как количество представителей ислама составляет около 10 %! Более того, именно и только Православие оказалось государствообразующей, историообразующей и культурообразующей для России конфессией из всех на ее территории существовавших, что просто обязывает все «многонациональное» и «многоконфессиональное» население нашей страны, по крайней мере, уважать ее как титульную конфессию и изучать православную историю и культуру в виде той же дисциплины ОПК! Поэтому нет ничего удивительного в том, что в стране абсолютного православного большинства все неправославные конфессии являются именно второстепенными (не будем использовать предложенное слово второсортными). Тезис же о том, что в нашей демократической стране все религии имеют равные права, хотелось бы слегка подправить: в нашей демократической стране все религии должны иметь права, но не равные, поскольку содержанием демократии является удовлетворение прав большинства. Что же касается заявления Р. Гайнутдина о нежелательности и опасности «смешанных браков», то, во-первых, в нем наличествует ошибочное утверждение о прямом соотношении национальности и конфессии, игнорирующее столь видимо неприятный для муфтия факт, как наличие значительного числа православных татар (заметим, что не мусульман русских, число которых весьма мало). А во-вторых, оно противоречит чуть более раннему ратованию Р. Гайнутдина за многонациональную, «смешанную» Россию, поскольку критикует это самое явление «смешанности» в одной из российских республик. И если Р. Гайнутдин считает нежелательным и опасным смешанные браки в Татарстане, то пусть не удивляется, что мы считаем неприемлемым ставший миф, ставший проектом о смешанной «многонациональной» «многоконфессиональной» России.

 

Интересно отметить, что все эти позиции уже не раз были заявлены представителями РПЦ, в том числе на состоявшемся в Июне 2005г. круглом столе на тему "Основы православной культуры. Проблемы исполнения социального заказа". Глава Синодального отдела по связям с вооруженными силами РПЦ протоиерей Дмитрий Смирнов оценил выше представленную позицию и заявление М. Муртазина «Россия – не православное государство» как вопиюще непорядочную. По мнению о. Димитрия, в России 84% жителей — православные, поэтому многоконфессиональность — это миф, идущий из СССР, который действительно был многоконфессиональной страной, тогда как современная Россия является именно Православной, имеющей при этом и приверженцев других конфессий. Кроме того, он заявил, что совершенно очевидным является тот факт, что, в отличие от Православия, "ислам не оказал никакого культурного влияния на Россию», а потому не обладает и не может требовать отношения к себе, сопоставимого с отношением к Православию.

 

Нельзя обойти вниманием и недавно обозначенную позицию муфтиев России, высказанную и Р. Гайнутдином, и М. Муртазином в связи с разговорами о необходимости запрета ваххабизма на территории России. По их мнению, ваххабизм категорически нельзя запрещать на территории России, поскольку российские ваххабиты не являются действительными последователями Мухаммеда ибн Абд Аль-Ваххаба, а гораздо ближе к иным, например египетским или алжирским, радикальным фундаменталистским исламским движениям ("Братья-мусульмане", "Фронт исламского спасения"), а поэтому принятие в России закона о запрете ваххабизма будет ущемлять права и конституционные свободы российских мусульман. А для решения же всех уже возникших и еще возможных проблем с ваххабизмом ректор МИИ призывает начать исследование и изучение этого религиозного движения в той же самой дисциплине по истории религий, чтобы тщательнее разобраться, что это движение собой представляет и дать ему адекватную оценку.

 

Хотелось бы отметить, что введение закона о запрете ваххабизма на территории России – мера первой необходимости в условиях проводимой внутри России террористической войны, а мерой второй необходимости вполне может стать запрет любых радикальных исламских движений и преследование их по закону. А разбираться в тонкостях различий между ваххабизмом и радикальный фундаменталистским исламом, а также в тонкостях возможного содержания и трактовок ваххабизма как религиозного движения или, скажем, джихада как религиозно-философской категории можно будет тогда, когда эти явления уйдут в историю нашей страны, и, нужно заметить, будут в ней не светлой полосой. Что же касается опасений об ущемлении прав российских мусульман – это целиком и полностью их проблема и задача вести себя в нашей стране так, чтобы не было причин к принудительному ущемлению их прав.

 

В связи со всеми приведенными выше позициями и заявлениями, звучащими со стороны ДУМЕР и СМР, абсолютно удручающими и неоправданными выглядят все те широкие жесты помощи современному российскому исламу со стороны российского и московского Правительства, реализация которых запланирована на ближайшее время.